Миновав спуск, собаки галопом помчались через пригорки и дальше по совсем пустому полю. В азарте, охватившем всех, никто не заметил, как один из всадников в арьергарде отстал и направился к опушке леса.
В лесной тишине недвижно стоял мавр Юсуф на краю маленькой, скрытой туманом просеки; его красивые коричневые руки светились, и четыре коня, поводья которых он держал, затихли за его спиной.
Листва вокруг была охвачена пламенем ранней осени — желтая и красная, а кое-где побуревшая от мороза на прошлой неделе, она пламенела еще ярче от игры теней на грани света и густого сумрака, таящегося между стволами деревьев.
Здесь, среди высоких густых деревьев, куда редко — разве только глубокой зимой — проникал солнечный свет, черное одеяние Юсуфа сливалось с его собственной тенью. Черные глаза, выглядывая из-под черного шелка, обегали просеку, высматривая что-то, и, однако, не находили то, что искали. Потому Юсуф не столько смотрел, сколько слушал. И ждал.
На самой просеке, также прислушиваясь, ждали еще трое. Двое — мавры, как и Юсуф; их смуглые лица были скрыты капюшонами из черного бархата, лишь поблескивали внимательные, немигающие глаза.
Тот, что был выше, медленно обернулся и посмотрел через просеку на Юсуфа, затем сложил руки на груди и, повернувшись, вновь внимательно осмотрел противоположную сторону. Черный бархат его плаща медленно раздвинулся, и кратко сверкнуло серебро богато украшенной перевязи властвующих. У ног его на серой бархатной подушке сидела Карисса, герцогиня Толанская, леди Серебряных Туманов — Сумеречная.
Со склоненной головой, глубоко укутавшись в серебристо-серую ткань, герцогиня неподвижно замерла на подушке — хрупкая, бледная фигура в богатейшем бархате и мехах; ее нежные руки в перчатках из оленьей кожи, покрытых жемчугом, были сложены на коленях. Внезапно бледно-голубые глаза открылись и из-под серого шелкового покрывала спокойно осмотрели просеку, с удовлетворением заметив стерегущего лошадей Юсуфа в черном плаще.
Не повернув головы, она смогла различить смутные темные тени двух других мавров, стоящих чуть позади нее. Подняв голову, леди произнесла низким мелодичным голосом:
— Он едет, Мустафа.
Не было никаких примет того, что кто-то появился на просеке, — даже шороха опавших листьев под ногами, но слова госпожи не могли вызвать у мавров никаких сомнений. Справа потянулась смуглая рука в свободном черном рукаве, чтобы помочь ей встать на ноги. Страж, стоящий слева от нее, принял боевую позу, находясь между госпожой и конями, — здесь место бдительному воину, держащему ладонь на рукояти меча.
Ленивым движением Карисса смахнула листья со своего плаща и плотнее запахнула вокруг шеи воротник из меха серебристой лисы. Когда наконец глухое потрескивание подлеска оповестило о предсказанном госте, легкий ветерок тронул покрывало леди. Одна из лошадей Юсуфа тихонько заржала, переступила с ноги на ногу, но высокий мавр быстро утихомирил ее.
На просеку выехал всадник. Он натянул поводья, и мавры оставили свои защитные позы: человек на гнедом жеребце был им хорошо знаком.
На прибывшем так же, как и на них, был темный плащ с капюшоном. Но его подкладка вспыхнула золотом, когда он отпустил поводья и откинул накидку на спину коня. Холодно сверкнул золотом и его серый нижний плащ, когда он оправлял рукой, затянутой в перчатку, растрепанный ветром каштановый локон.
Глаза высокого, стройного, с почти аскетичными чертами лица лорда Яна Хоувелла были даже более густого темно-коричневого цвета, чем его волосы. Холеные борода и усы обрамляли тонкие губы, подчеркнутые высокими скулами и чуть скошенными округлыми глазами — глазами, затмевавшими темные жемчуга, что холодно блистали на его шее и в ушах.
Эти глаза скользнули по мавру, потянувшемуся за поводьями его коня, и остановились на серой накидке женщины.
— Ты опоздал, Ян, — сказала она с вызовом и отчуждено взглянула на него сквозь тяжелое покрывало. Ян, казалось, не собирался спешиваться. Герцогиня медленно потянулась к покрывалу и отбросила его назад, на светлые, убранные кольцом волосы, открыв лицо. Она впилась в него взглядом, но так больше ничего и не сказала.
Ян лениво улыбнулся и, молодцевато спрыгнув с коня, шутя преградил Кариссе путь. Он кратко приказал Мустафе отойти чуть-чуть в сторону и эффектно взмахнул своим плащом.
— Ну как? — осведомилась Карисса.
— Все в порядке, душа моя, — мягко сказал Ян, — король выпил вина, Колин ничего не подозревает, а охотники идут по ложному следу. Они должны быть здесь через час.
— Великолепно. И принц Келсон?..
— Келсон цел и невредим, — с напускным безразличием сказал молодой лорд, стягивая серую перчатку. — Но я думаю, мы прибавим себе хлопот, пощадив Келсона сегодня только потому, что его можно убить и завтра. Это совсем не похоже на тебя, Карисса, это выглядит так, будто ты прощаешь своих врагов… — Карие глаза с легкой усмешкой встретили взгляд голубых.
— Прощаю? — переспросила Карисса, примеряясь к вызову.
Она двинулась по просеке, прервав короткий диалог глаз, и лорд Ян последовал за ней.
— Не беспокойся, Ян, — продолжала она. — У меня свои планы по части этого юного принца. Я ведь не могу заманить и убить Моргана без подходящей приманки, правда? Зачем бы, ты думаешь, я так старательно насаждала вокруг него слухи все последние месяцы?
— Я полагал, что ты просто упражняешься в злословии, без какой бы то ни было практической цели, — парировал Ян.
Они достигли края просеки, и он остановился напротив Кариссы, прислонившись к стволу дерева и сложив руки на груди.
— Конечно, Морган выглядит особенно вызывающе, так ведь, крошка? Аларик Энтони Морган, герцог Корвинский, лорд-генерал королевских войск, и это он-то, полукровка — Дерини, который принят людьми — или был когда-то принят ими. Мне иногда кажется, что именно это беспокоит тебя больше всего.
— Ты разошелся, Ян, — предупредила она.
— О, я прошу прощения у благородной леди! — ответил он, вскидывая руки в притворном примирительном жесте. — Разве этого недостаточно для убийства, а? Или это будет наказанием? Я забывчив.
— Есть одна вещь, о которой тебе не следовало бы забывать, Ян, — ледяным тоном заявила Карисса. — Морган, как ты хорошо знаешь, пятнадцать лет назад убил моего отца. Мы оба были совсем детьми тогда — ему шел четырнадцатый год, я была немного младше, — но никогда не забуду того, что он сделал.
Ее голос стал совсем низким и перешел в суровый шепот, когда она стала вспоминать.
— Он предал кровь Дерини, объединившись с королем Брионом против нас, он переманил Совет Камбера на сторону смертных. Я видела, как они лишили власти и убили моего отца Марлука. И это Морган, обладая хитростью Дерини, указал Бриону дорогу. Никогда не забывай этого, Ян.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
